Удивительная у нас все-таки страна. Ну сами посудите: занимает почти одну шестую часть суши планеты, здесь проживает около полутора сотен больших и малых народов, веками «варившихся» в общем котле культурно-исторического пространства. Кроме того, здесь сосредоточены несметные природные богатства, заставляющие с вожделением взирать на них империалистов, которые от бессилия прибрать их к рукам, время от времени вбрасывают провокационные кличи, типа «Сибирь принадлежит всему человечеству» или «Арктику необходимо передать под надзор мирового сообщества». А мы в ответ и бровью не поведем. Лишь снисходительно парируем: «Полноте, господа, что за глупости…». Мы очень добрые. Это они злые. Попробуй-ка положить глаз на их Калифорнию или Аляску, которых мы им фактически подарили. Да они разразятся таким гневом, смешанным с ужасом, что на все кнопки ядерного чемоданчика понажимают. Добрым, увы, нельзя того, что могут позволить себе слабые: иначе последние дров наломают окончательно. Мы — парадоксальная страна. Нас нельзя «умом понять»: рациональное к нам не липнет. Если нам скажут: «Кинь ты Русь, живи в Раю», мы предпочтем Эдему Родину. Но тут же признаемся, «что ненавидим ее, но не позволим ненавидеть другим». От любви до ненависти? Только у нас понятие «вины» с изощренной легкостью подменяется совершенно другим понятием — «беда», что снимает с нас всякую ответственность. В беде как-никак помогут. А за вину – накажут. Почему все так? Может под этой огромной территорией скрыто какое-то неизученное наукой энергетическое поле? А может, все намного проще и, упиваясь собственной непохожестью, мы пытаемся скрыть свои серьезные недостатки? Какие? Ну их у нас немало. Например, извечное – лихоимство начальников и прочих должностных особ. Ведь известно, что от этого «недуга» не смогли найти панацею самые грозные и беспощадные правители России. А вдруг эта беда, которую сегодня именуют навязшим на зубах словом «коррупция», является нашей хронической болезнью, такой же, как «дураки и дороги», и придется уповать лишь на милость судьбинушки? Нет! Мыслится, что от нас только и ждут состояния бессилия, отчаяния. Просто у новой, возрожденной России слишком юный возраст. Мы стараемся учиться на прошлых уроках, хоть это и дается с трудом, пытаемся шагать по пути эволюции, избегая революционных потрясений. Оно, конечно, легче ставить к стенке коррупционеров всех мастей, как это делал отец сингапурского экономического чуда Ли Куан Ю. Откровенно говоря, иногда так и подмывает уподобиться этому восточному «деспоту», которому благодарные потомки ставят памятники. Но Сингапур – не Россия. Однако Россия вовсе и не какая-то Уганда, с которой мы делим одно из первых мест по уровню коррупции. И надо что-то делать. С тем же общественным сознанием, которое за последние десятилетия в отношении коррупции настолько исказилось и отошло от естественного, нормального состояния. Свидетельство тому — обычный обывательский диалог.
— Везде хапуги и рвачи, – возмущается один. – Простым людям достаются крохи с их барского стола, а они жируют на бюджетные деньги.
— Да все бы воровали на их месте, ты в том числе – поправляет его второй.
— М-да. Ты прав, – нарочито огорченно соглашается первый.
Ну и как с такой психологией бороться с коррупцией? Конечно же, истребить ее навсегда едва ли удастся. Нам нужно создать атмосферу нетерпимости к этому социально опасному явлению. Вкупе, конечно же, с жесткими законами, которые нужно применять к коррупционерам. Все просто и сложно одновременно. Не суровость закона, а неотвратимость наказания за преступление – вот что способно снизить остроту коррупции. Это доказано практикой. Возможно, тогда (при наших внуках и правнуках) желание оказаться на месте мздоимцев и хапуг не станет приветствоваться окружающими. Это уже будет считаться реальным «диагнозом», излечив который, наш иммунитет справится и с другими «хроническими» недугами.
