В пылу информационной загруженности, мы часто пропускаем знаменательные даты. К примеру – день рождения замечательного учёного с незаурядными способностями, являющегося нашим национальным достоянием Ахриева Нуреддина Габертовича. Его жизнь – яркое отражение морально – духовного состояния наших дедов и прадедов, заставших начало излома российской действительности в 20 веке. Человек, уверовавший в идеалы советской власти, ради которой ингуши стояли насмерть в годы гражданской войны в ее светлое будущее, вдруг начинает сознавать, что всё потеряло смысл. Идеалы рухнули.
А потом — депортация его народа, после чего он окончательно расстаётся с иллюзиями. Можно понять состояние человека, столкнувшегося с несправедливостью – смесь неверия, отчаяния, страха, ненависти и крушение его картины мира. И как бы не менялись времена, этот душевный надлом держал его в своих клещах, не давая свободы для самоутверждения, и сковывая его природный ум.
Родился Ахриев Нуреддин (родители назвали его Мусостом) Габертович 14 сентября 1904 года во Владикавказе в семье царского офицера (мать Нуреддина Куриева Заби Гайрбековна умерла, когда ему было чуть больше трех лет). Отец Габерт, как и дед Темурко Мисостович, были офицерами царской армии и дослужились до звания полковника. В 1918 году его определили во Владикавказский кадетский корпус, но после революции кадетский корпус закрыли, и он продолжил образование во 2-ом Владикавказском реальном училище. Юность его прошла вместе с братом, известным революционером Гапуром Ахриевым.
В возрасте 14 лет он выполнял задания и Сергея Кирова, редактора нелегальной газеты «Терек», и Серго Орджоникидзе, который нелегально проживал в доме Ахриевых. В 1926 году он оканчивает физико-математический факультет Горского института народного образования во Владикавказе, и в том же году становится членом ВКП (б). С большим энтузиазмом, как и его сверстники, встретил он факт образования в 1924 году Ингушской Автономной области. Он состоял членом «Ингушского литературного общества», вместе с Заурбеком и Фатимой Мальсаговыми, Идрисом Базоркиным, Темботом Бековым, Абул-Гамидом Гойговым, Хаджибикаром Муталиевым и многими другими, принимал активное участие в программе по ликвидации безграмотности. С 1927 года он научный сотрудник СевероКавказского краевого горского научноисследовательского института в г. Ростове-на-Дону, одновременно участвует в подготовке учебников на родных языках для ингушских и чеченских школ.
В 1928 году он назначается ответственным секретарём Постоянного представительства Ингушской Автономной области приПрезидиуме ВЦИК в Москве. В том же году переходит на преподавательскую работу в Коммунистический университет трудящихся Востока (КУТВ), где работает до 1937 года. Благодаря своим уникальным данным, читает курс лекций по математике, топографии и военной географии в военных учебных заведениях. Одновременно учится в аспирантуре престижного Научно-исследовательского института математики и механики при механикоматематическом факультете МГУ, но в 1937 году учёбапрерывается командировкой Нуреддина Ахриева на арабское отделение Московского института востоковедения. По сведениям близких, Н.Г. Ахриев участвовал в финской кампании 1939, но информация об этом сохранилась лишь в семейных преданиях. Документальных подтверждений его участия в финской кампании обнаружить не удалось.
В 1940 году он с отличием оканчивает институт, и решением Государственной экзаменационной комиссии ему присваивается квалификация референта-переводчика по арабским странам. В Санкт-Петербургском филиале архива РАН сохранились письма – переписка Ахриева с крупнейшим русским востоковедом-арабистом, автором перевода Корана на русский язык Игнатием Юльевичем Крачковским. В эти годы он собирался готовить кандидатскую диссертацию по теме влияния Крестовых походов на развитие военного дела в Европе, но был призван в армию и зачислен кадровым офицером в штаб Закавказского военного округа.
Можно только сожалеть, что научная карьера Ахриева так и не состоялась. Человек разносторонних знаний – математик, знаток истории, этнографии, культуры, религии стран арабского востока, владеющий французским, английским, арабским языками — на недоумение знакомых отвечал: «Я несостоявшийся военный историк». О его природной одарённости говорит и тот факт, что в своём труде известный учёный кавказовед Е. Крупнов отмечал его как деликатного и корректного исследователя, знатока ингушского языка и быта. В годы Великой Отечественной войны Нуреддин воевал на Закавказском, Крымском и 4-ом Украинском фронтах.
Но главным предназначением Нуреддина Габертовича, как специалиста-востоковеда, в годы войны был, по всей вероятности, Иран. В 1941 и 1942 годах он неоднократно выезжал в «военные командировки» в эту страну, а в 1943 году, как можно предположить из отрывочных сведений, находился в составе советской рабочей группы, подготавливавшей Тегеранскую конференцию глав государств антигитлеровской коалиции.
В 1945 году он вновь возвращается к преподавательской деятельности в Москву. Депортацию вместе со своим народом в 1944 году ему по стечению обстоятельств, а может, с учетом его заслуг перед партией, удалось избежать, но «укрыться» от всевидящего глаза НКВД он всё же не смог. Как следствие — арест в 1951 году. На него заводится дело по пресловутой 58 статье, итог — восемь лет лишения свободы с последующим снятием всех его заслуг. Хотя причины ареста покрыты тайнами и по сей день, но, по одной из версий, он не раз высказывался по поводу депортации ингушей и чеченцев, за что и был арестован. Его обвиняли и в том, что он агент английской и турецкой разведок. Также приписывали ему и религиозную пропаганду. В 1955 он был досрочно освобождён и восстановлен в партии со всеми регалиями.
По возвращении продолжил преподавательскую работу в МГУ до ухода на пенсию 1984 году. Нуреддин Габертович поддерживал отношения с историком Александром Некричем, автором первого (70-е гг.) крупного исследования о национальных репрессиях в СССР «Наказанные народы». Скрытно хранил в квартире и солженицынский «Архипелаг ГУЛАГ», внимательно наблюдал за научной жизнью родной Чечено-Ингушетии, выезжал с чтением лекций в ЧИГПИ-ЧИГУ. жалению, не собраны и не опубликованы отдельным изданием. Они разбросаны по различным научным сборникам и периодическим изданиям, выходившим в Грозном, Махачкале, Тбилиси, Орджоникидзе, Москве.
Как образец научной полемики можно рассматривать его статью, опубликованную в 1957 году во втором томе «Учёных записок» Дагестанского филиала Академии Наук СССР. В ней Ахриев разрушает концепцию именитых ученых Н. Смирнова, М. Покровского и А. Фадеева, попытавшихся доказать реакционную сущность ислама и в искаженном свете представить движение кавказских горцев в первой половине XIX века. Вызывает уважение не только дотошность изучения Ахриевым оппонируемого материала, но и в большей мере его смелость. Многие ли в те годы посмели поднять свой голос в защиту религии? Ахриев посмел.
Он был верующим человеком и, по рассказам его вдовы Камиллы Константиновны Кудрявцевой, не упускал ни одного случая стать обладателем редко тогда появлявшихся в букинистических магазинах Коранов. На занятия к студентам он ходил с собственными Коранами и раздавал их как библиографическую редкость, напоминая, что арабский язык надо изучать по Корану. Он напрочь был лишён чувства священного трепета перед научными званиями и титулами авторов книг и исследований. Всякий печатный текст подвергался им «беспощадному» разбору. За неубедительность «научных» доводов, не проработанность темы, незнании источниковой базы, кандидат или доктор наук запросто мог получить весьма нелестный эпитет.
Но такой же эмоциональный заряд делал в удачных местах исследования. Нуреддин Габертович скончался 14 октября 1987 года в Москве. Похоронен он в горной Ингушетии, в родовом селе Ахриевых — Фуртоуг.
